
Начнём издалека. В 1942 году стало ясно, что, несмотря на стройную теорию взаимодействия мотопехоты с танкистами, последние иногда вынуждены сутками отбиваться от той же пехоты, но уже вражеской, причём в гордом одиночестве. В результате покинуть машины они просто не могли, а для удаления отходов использовали варварские методы, в частности аварийные люки в днище танка. Вследствие чего были вынуждены периодически переезжать с места на место, часто покидая более выгодную позицию или демаскируя передвижением свое местонахождение.
После войны сей острый момент был учтён: советские послевоенные танки оснащены простой, но эффективной версией вакуумной канализации. Помимо воспоминаний о минувшей войне, в подобном устройстве был смысл и в контексте войны ядерной и химической: системы фильтрации воздуха в советских боевых машинах (сейчас поголовно не функционирующие) предусматривали, что экипажу и десанту придётся неделями не покидать танк (БТР, БМП), особенно в зонах сильного радиоактивного загрязнения, которыми тогда виделись передовые позиции врага после их обработки тактическим ядерным оружием. Патентообладатель описывает подобную вакуумную канализацию на примере Т-72А, но отмечает её прискорбные недочёты.
Для её работы использовалась эжекционная система удаления выхлопных газов дизельного двигателя танка или ДВС бронемашин других типов (приводится архаичный пример БТР-60ПБ). Кроме лишнего расхода ресурса ДВС, при этом, по мнению патентодержателя, не используются потенциальные возможности по боевой и психологической эксплуатации такого ценного материала, как биологические отходы жизнедеятельности человека.


Цифрой 8 показаны биологические отходы. Небольшой заряд ВВ призван обеспечить разрушение контейнера с ними, а также максимизировать зону поражения.

Сразу отметём ваши нехорошие подозрения: формально такое оружие нельзя классифицировать как химическое или бактериологическое, ибо в норме отходы жизнедеятельности содержат лишь условно-патогенные микробы (хотя, конечно, бойцы разные бывают). Так что под запрет от международных конвенций система не попадает. В то же время в боевой практике такое оружие, несомненно, будет бактериологическим. Сходным образом непальские гуркхи из контингента войск ООН, теоретически оказывавшего Гаити гуманитарную помощь, привезли на Гаити азиатскую холеру; количество жертв в регионе составило почти пять тысяч человек.
Есть ли у дивного изобретения слабости? Не без этого. Во-первых, выстрел «для поднятия боевого духа», конечно, демаскирует боевую машину без крайней… нужды. Во-вторых, боезапас танка ограничен и редко достигает сотни снарядов (в основном в районе полусотни). В условиях интенсивных боевых действий расстрелять такое количество можно очень быстро и без помощи «спецвыстрелов». Наконец, если для определённых типов снарядов такое снаряжение теоретически можно назвать рациональным, то фраза из патента «в варианте с унитарным спецвыстрелом последний считается подготовленным при воссоединении упомянутого спецснаряда с гильзой (снабжённой метательным зарядом, инициирующим зарядом и взрывателем)», по сути, предлагает экипажу заниматься снаряжением снаряда в условиях боевого отделения. Это, конечно, далеко от разумности и безопасности. А ведь ресурс ствола наших танковых гладкоствольных пушек (даже если мы закроем глаза на общий контекст изобретения) измеряется буквально сотнями выстрелов...
