► Показать
– А если приходят с полицией – открывать дверь уже обязательно?
– Нет. В том-то все и дело, что и в этом случае не обязательно! Полицию, кстати, пускать в неподготовленную квартиру еще опаснее. Если они начнут вламываться, взламывать дверь – это другое, у них будет совсем иной рапорт, им надо будет искать серьезное обоснование для отчетов. А если хозяева открыли сами, можно найти десять причин отнять ребенка, особенно у многодетных. Причем почти в любой квартире, в этом и ужас. А взломать дверь технически сложно: много шума. Пока они это делают, можно успеть созвать друзей и соседей с камерами. При судебном разбирательстве видеозаписи очень помогают.
– С полицией сейчас ходят чаще?
– Уже почти всегда. И ответственность делится пополам межу органами опеки и полицией. Если органы опеки совершают отъем без полиции, они должны немедленно уведомить прокурора и подать в суд на лишение родительских прав. Сейчас чаще всего сначала приходит полиция, составляет рапорт о том, что ребенку угрожает опасность, и сразу его забирает. А органы опеки подключаются уже потом. Это юридически более простой вариант для них.
А полиция приходит в лице отдела по работе с несовершеннолетними. Если им оказывают сопротивление, они могут вызвать усиленный полицейский наряд на подмогу. Имеют право. Но и у нас есть право не открывать. Не забывайте об этом!
– Даже усиленному наряду?
– Да, конечно. Причем, по всем законам РФ, от Конституции до Гражданского кодекса. У нас в сознании почему-то сидит стереотип: полиция пришла – мы обязаны открыть дверь. Но это абсолютно не так. Полиция имеет право вызвать к себе повесткой, органы опеки могут звонить и присылать уведомления, приглашать к себе для профилактики. А полиция всегда манипулирует расплывчатой формулировкой “угроза жизни и здоровью ребенка”. По ней и забирают. Когда ребенок уже отнят, все нужные справки и свидетельства собираются моментально и юридически просто. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ребенок к ним попал. Судиться с органами опеки гораздо сложнее, чем не допустить отнятия ребенка. А юридическая неграмотность населения их очень устраивает. Надо переломить эту ситуацию.
– Если все-таки дело доходит до стадии суда, что возможно предпринять? Как подготовиться к суду?
– Вообще главная задача родителей на любом этапе – как раз не допустить перехода на следующую стадию. А в судебных разбирательствах слишком много юридической специфики. Органам опеки предстоит доказать, что семья “маргинальная”, и пребывание в ней опасно для жизни и здоровья ребенка. В ход обычно идут фотографии грязных углов квартиры, справки о длительном непосещении школы ребенком и т.п. А родитель, соответственно, должен доказать обратное. С этой целью надо привести в суд максимальное количество друзей-свидетелей, которые будут давать показания о благополучности семьи. Еще необходимо собрать любые возможные грамоты, справки и положительные характеристики из кружков, секций, школы, поликлиники и прочих учреждений, свидетельствующие об успехах ребенка и о том, что мама с папой занимаются его воспитанием. В суде идет очень напряженный диалог. Нужно понимать, что в Москве эти дела рассматривают районные суды. Важно показать, что при неблагополучном исходе дело просто так не замнется, а будет предано максимальной огласке. Конечно, нужен хороший адвокат.
– Где его искать?
– Сейчас хорошего адвоката можно найти через “Родительское сопротивление” почти в любой точке России. Вам либо предоставят адвоката напрямую, либо подскажут, куда обратиться. Все зависит от региона и загруженности штатных юристов.
Ваши противники должны видеть, что вашим делом занимается настоящий профессионал. Нужно обязательно фиксировать весь судебный процесс на аудио, это разрешено Гражданским процессуальным кодексом. Если даже в середине процесса подключится новый юрист, ему будет проще восстановить события. Потом ведь можно сделать транскрипцию-распечатку, использовать ее и для жалоб, и для доказательств.
Еще до суда можно составить и написать жалобу в прокуратуру, в Отдел внутренней безопасности, если полиция изъяла ребенка. Но это, как правило, бесполезно. Я знаю, что полиция буквально на днях получила инструкцию о том, чтобы подобные жалобы спускать на тормозах.
– Даже так?
– Да, после скандалов в регионах вышла такая негласная инструкция. Но жаловаться все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы показать всем заинтересованным людям, что органы полиции были не правы и что вы сами не намерены сидеть сложа руки.
– Если семья полная, относительно обеспеченная и с некоторыми связями, органы опеки не смогут отнять детей?
– Если быть откровенным до конца, то органы опеки вместе с полицией могут справиться практически с любой семьей, если, конечно, зададутся такой целью. Но зачем им лишний раз идти туда, где борьба будет тяжелой, если вокруг полно бедных многодетных, матерей-одиночек, богемных маргиналов от искусства и прочей легкой наживы? Отцов с хорошим социальным статусом все-таки побаиваются. Хотя бывают разные ситуации.
Недавно в Арзамасе имел место нашумевший случай, когда у семьи сгорел дом, им заплатили компенсацию в размере 10 тысяч рублей, они купили небольшую времянку. А детей забрали на том основании, что семья “проживает в ненадлежащих условиях”.
– Поразительный цинизм.
– Семья там была полная. Но у отца проблемы с алкоголем и отсутствие постоянной работы. Соседи показали, что отец иногда выпивает. Это считалось у обвинения решающим аргументом. Важно так называемое социальное благополучие обоих родителей. Но это дело мы выиграли. Причем, оказалось, что работница патронатных органов имела 4 года условно за 28 эпизодов мошенничества с использованием служебного положения.
– Кадры ООиП вообще отдельная тема. Часто это женщины околопенсионного возраста, никогда не бывшие замужем и не имевшие детей. Тем более, специального образования.
– Да, это так. Нужно срочно менять ситуацию.
– А ходовой термин “социальное благополучие” имеет под собой правовую основу?
– Аналогичный термин фигурирует в Семейном кодексе и актах по профилактике беспризорности. Но чаще используется козырная формулировка “угроза жизни и здоровью ребенка”. Или такая: “условия, препятствующие нормальному развитию и воспитанию ребенка”. Это все действительно не правовые понятия. Под такие термины можно подогнать все, что угодно: отсутствие молока в холодильнике, наличие в доме собаки, выпивший на новый год коньяка папа…
– Но только не действия ООиП и приютских психологов.
– Да, никто почему-то не говорит о том, что самым серьезным фактором, тормозящим развитие ребенка, всегда является изъятие из семьи и помещение в детдом. А там псевдопсихологи будут железным тоном запрещать плакать и вообще вспоминать маму. Это самое ужасное, что может произойти с вашим ребенком.
– Ощущение такое, что мы угодили в новый 1937-й. Органы опеки ведут себя как карательная инстанция. К ним боятся обращаться за помощью.
– К сожалению, все именно так. Людям есть чего бояться. Что-то я не знаю историй, когда бы ООиП реально кому-то помогли. А калечить судьбы они умеют очень хорошо. Люди боятся вести ребенка в травмпункт – потом могут написать потом, что побили дома или травма возникла из-за плохого присмотра. Боятся, что ребенок скажет в школе, что дома нужен ремонт, или что его попросили помочь убрать квартиру.
– Удивительное дело. Именно те, кто любит вспоминать о сталинизме, сегодня сами строят новую систему доносительства. Людей, вновь учат следить друг за другом, шпионить. Похоже, это негласно поощряется?
– Верно. Только в сталинские времена это не касалось в такой степени детей. Они были защищены лучше взрослых. Я, кстати, знаю некоторых очень пожилых сотрудников опеки, людей старой закалки и школы. Вот они прекрасные и совершенно нормальные в моральном отношении люди. А вот более молодое, постсоветское поколение, вскусившее “свободы рынка”, – от него весь ужас. Они либо “идейные” на свой фашистский лад, либо за мзду сделают вообще все, что угодно.
– Тот же случай с Воротынцевой – это преступление, ребенку разрушили психику, но виновные не понесли наказания. Хоть кто-нибудь пытается остановить этот произвол на законодательном уровне?
– Осенью юридический отдел “Родительского сопротивления” внесет на рассмотрение Госдуму официальный законопроект об уголовной ответственности за неправомерное отобрание ребенка. Основанием для этого является огромное количество фактов правового беспредела.
– Например?
– Мы недавно выиграли дело семьи Воропаевых в Москве. Там произошла жуткая история. Сотрудники органов опеки буквально унесли двоих детей, восьмилетнего Женю и трехлетнюю Машу, заперев их мать Светлану Воропаеву в туалете. А между тем, Светлана Воропаева – педагог-сурдолог с красным дипломом. Одна растит двоих детей, в этом ей помогает мама, музыкальный педагог на пенсии. Суд признал, что дети были отобраны незаконно. Их уже вернули, но они провели в заточении 4 месяца. Вот здесь при введении законопроекта может появиться возможность уголовно наказать тех, кто отбирал. У нас до сих пор очень размыты правовые критерии для такого рода ситуаций.
– А надо, чтобы органы опеки сто раз подумали, прежде чем детей отбирать.
– Кое-кто уже думает. Во время одной телепрограммы сотрудница органов опеки прямо так и заявила: “Если этот законопроект примут, кто же тогда пойдет работать в органы опеки?”
– Какая милая непосредственность.
– Надо добиться, чтобы им было нежелательно создавать ситуации изъятия. А то получается так: захотим – заберем, суд решит по-другому – вернем. Никаких проблем у сотрудников опеки нет, и не предвидится. Но мы должны сделать так, чтобы эти люди отвечали по закону за свои деяния.
Беседу вела Светлана Галанинская.
(с)
– Нет. В том-то все и дело, что и в этом случае не обязательно! Полицию, кстати, пускать в неподготовленную квартиру еще опаснее. Если они начнут вламываться, взламывать дверь – это другое, у них будет совсем иной рапорт, им надо будет искать серьезное обоснование для отчетов. А если хозяева открыли сами, можно найти десять причин отнять ребенка, особенно у многодетных. Причем почти в любой квартире, в этом и ужас. А взломать дверь технически сложно: много шума. Пока они это делают, можно успеть созвать друзей и соседей с камерами. При судебном разбирательстве видеозаписи очень помогают.
– С полицией сейчас ходят чаще?
– Уже почти всегда. И ответственность делится пополам межу органами опеки и полицией. Если органы опеки совершают отъем без полиции, они должны немедленно уведомить прокурора и подать в суд на лишение родительских прав. Сейчас чаще всего сначала приходит полиция, составляет рапорт о том, что ребенку угрожает опасность, и сразу его забирает. А органы опеки подключаются уже потом. Это юридически более простой вариант для них.
А полиция приходит в лице отдела по работе с несовершеннолетними. Если им оказывают сопротивление, они могут вызвать усиленный полицейский наряд на подмогу. Имеют право. Но и у нас есть право не открывать. Не забывайте об этом!
– Даже усиленному наряду?
– Да, конечно. Причем, по всем законам РФ, от Конституции до Гражданского кодекса. У нас в сознании почему-то сидит стереотип: полиция пришла – мы обязаны открыть дверь. Но это абсолютно не так. Полиция имеет право вызвать к себе повесткой, органы опеки могут звонить и присылать уведомления, приглашать к себе для профилактики. А полиция всегда манипулирует расплывчатой формулировкой “угроза жизни и здоровью ребенка”. По ней и забирают. Когда ребенок уже отнят, все нужные справки и свидетельства собираются моментально и юридически просто. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ребенок к ним попал. Судиться с органами опеки гораздо сложнее, чем не допустить отнятия ребенка. А юридическая неграмотность населения их очень устраивает. Надо переломить эту ситуацию.
– Если все-таки дело доходит до стадии суда, что возможно предпринять? Как подготовиться к суду?
– Вообще главная задача родителей на любом этапе – как раз не допустить перехода на следующую стадию. А в судебных разбирательствах слишком много юридической специфики. Органам опеки предстоит доказать, что семья “маргинальная”, и пребывание в ней опасно для жизни и здоровья ребенка. В ход обычно идут фотографии грязных углов квартиры, справки о длительном непосещении школы ребенком и т.п. А родитель, соответственно, должен доказать обратное. С этой целью надо привести в суд максимальное количество друзей-свидетелей, которые будут давать показания о благополучности семьи. Еще необходимо собрать любые возможные грамоты, справки и положительные характеристики из кружков, секций, школы, поликлиники и прочих учреждений, свидетельствующие об успехах ребенка и о том, что мама с папой занимаются его воспитанием. В суде идет очень напряженный диалог. Нужно понимать, что в Москве эти дела рассматривают районные суды. Важно показать, что при неблагополучном исходе дело просто так не замнется, а будет предано максимальной огласке. Конечно, нужен хороший адвокат.
– Где его искать?
– Сейчас хорошего адвоката можно найти через “Родительское сопротивление” почти в любой точке России. Вам либо предоставят адвоката напрямую, либо подскажут, куда обратиться. Все зависит от региона и загруженности штатных юристов.
Ваши противники должны видеть, что вашим делом занимается настоящий профессионал. Нужно обязательно фиксировать весь судебный процесс на аудио, это разрешено Гражданским процессуальным кодексом. Если даже в середине процесса подключится новый юрист, ему будет проще восстановить события. Потом ведь можно сделать транскрипцию-распечатку, использовать ее и для жалоб, и для доказательств.
Еще до суда можно составить и написать жалобу в прокуратуру, в Отдел внутренней безопасности, если полиция изъяла ребенка. Но это, как правило, бесполезно. Я знаю, что полиция буквально на днях получила инструкцию о том, чтобы подобные жалобы спускать на тормозах.
– Даже так?
– Да, после скандалов в регионах вышла такая негласная инструкция. Но жаловаться все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы показать всем заинтересованным людям, что органы полиции были не правы и что вы сами не намерены сидеть сложа руки.
– Если семья полная, относительно обеспеченная и с некоторыми связями, органы опеки не смогут отнять детей?
– Если быть откровенным до конца, то органы опеки вместе с полицией могут справиться практически с любой семьей, если, конечно, зададутся такой целью. Но зачем им лишний раз идти туда, где борьба будет тяжелой, если вокруг полно бедных многодетных, матерей-одиночек, богемных маргиналов от искусства и прочей легкой наживы? Отцов с хорошим социальным статусом все-таки побаиваются. Хотя бывают разные ситуации.
Недавно в Арзамасе имел место нашумевший случай, когда у семьи сгорел дом, им заплатили компенсацию в размере 10 тысяч рублей, они купили небольшую времянку. А детей забрали на том основании, что семья “проживает в ненадлежащих условиях”.
– Поразительный цинизм.
– Семья там была полная. Но у отца проблемы с алкоголем и отсутствие постоянной работы. Соседи показали, что отец иногда выпивает. Это считалось у обвинения решающим аргументом. Важно так называемое социальное благополучие обоих родителей. Но это дело мы выиграли. Причем, оказалось, что работница патронатных органов имела 4 года условно за 28 эпизодов мошенничества с использованием служебного положения.
– Кадры ООиП вообще отдельная тема. Часто это женщины околопенсионного возраста, никогда не бывшие замужем и не имевшие детей. Тем более, специального образования.
– Да, это так. Нужно срочно менять ситуацию.
– А ходовой термин “социальное благополучие” имеет под собой правовую основу?
– Аналогичный термин фигурирует в Семейном кодексе и актах по профилактике беспризорности. Но чаще используется козырная формулировка “угроза жизни и здоровью ребенка”. Или такая: “условия, препятствующие нормальному развитию и воспитанию ребенка”. Это все действительно не правовые понятия. Под такие термины можно подогнать все, что угодно: отсутствие молока в холодильнике, наличие в доме собаки, выпивший на новый год коньяка папа…
– Но только не действия ООиП и приютских психологов.
– Да, никто почему-то не говорит о том, что самым серьезным фактором, тормозящим развитие ребенка, всегда является изъятие из семьи и помещение в детдом. А там псевдопсихологи будут железным тоном запрещать плакать и вообще вспоминать маму. Это самое ужасное, что может произойти с вашим ребенком.
– Ощущение такое, что мы угодили в новый 1937-й. Органы опеки ведут себя как карательная инстанция. К ним боятся обращаться за помощью.
– К сожалению, все именно так. Людям есть чего бояться. Что-то я не знаю историй, когда бы ООиП реально кому-то помогли. А калечить судьбы они умеют очень хорошо. Люди боятся вести ребенка в травмпункт – потом могут написать потом, что побили дома или травма возникла из-за плохого присмотра. Боятся, что ребенок скажет в школе, что дома нужен ремонт, или что его попросили помочь убрать квартиру.
– Удивительное дело. Именно те, кто любит вспоминать о сталинизме, сегодня сами строят новую систему доносительства. Людей, вновь учат следить друг за другом, шпионить. Похоже, это негласно поощряется?
– Верно. Только в сталинские времена это не касалось в такой степени детей. Они были защищены лучше взрослых. Я, кстати, знаю некоторых очень пожилых сотрудников опеки, людей старой закалки и школы. Вот они прекрасные и совершенно нормальные в моральном отношении люди. А вот более молодое, постсоветское поколение, вскусившее “свободы рынка”, – от него весь ужас. Они либо “идейные” на свой фашистский лад, либо за мзду сделают вообще все, что угодно.
– Тот же случай с Воротынцевой – это преступление, ребенку разрушили психику, но виновные не понесли наказания. Хоть кто-нибудь пытается остановить этот произвол на законодательном уровне?
– Осенью юридический отдел “Родительского сопротивления” внесет на рассмотрение Госдуму официальный законопроект об уголовной ответственности за неправомерное отобрание ребенка. Основанием для этого является огромное количество фактов правового беспредела.
– Например?
– Мы недавно выиграли дело семьи Воропаевых в Москве. Там произошла жуткая история. Сотрудники органов опеки буквально унесли двоих детей, восьмилетнего Женю и трехлетнюю Машу, заперев их мать Светлану Воропаеву в туалете. А между тем, Светлана Воропаева – педагог-сурдолог с красным дипломом. Одна растит двоих детей, в этом ей помогает мама, музыкальный педагог на пенсии. Суд признал, что дети были отобраны незаконно. Их уже вернули, но они провели в заточении 4 месяца. Вот здесь при введении законопроекта может появиться возможность уголовно наказать тех, кто отбирал. У нас до сих пор очень размыты правовые критерии для такого рода ситуаций.
– А надо, чтобы органы опеки сто раз подумали, прежде чем детей отбирать.
– Кое-кто уже думает. Во время одной телепрограммы сотрудница органов опеки прямо так и заявила: “Если этот законопроект примут, кто же тогда пойдет работать в органы опеки?”
– Какая милая непосредственность.
– Надо добиться, чтобы им было нежелательно создавать ситуации изъятия. А то получается так: захотим – заберем, суд решит по-другому – вернем. Никаких проблем у сотрудников опеки нет, и не предвидится. Но мы должны сделать так, чтобы эти люди отвечали по закону за свои деяния.
Беседу вела Светлана Галанинская.
(с)
